***
Напои меня влагой своих перламутровых слез.
Их привкусом приторно-горьким, знакомым до боли.
Уж близок закат, я останусь с тобою дотоле,
В этом тихом безлюдном бору белоствольных берез.

Алой краской светило дневное зальет небосклон,
И сокроется мерно в объятьях холодной воды.
А луны демонический лик, словно вестник беды,
Снова темень ночную разверзнет, и стихнет твой стон…

Ты падешь предо мной в груду жухлой опавшей листвы.
Проронив тяжкий вздох в леденящую глубь тишины.
И теперь мы друг другу уже ничего не должны
Наши души свободны, сердца же – навеки мертвы…

Последнее слово.
Разорваны в клочья останки былого
Сквозь занавес мрака сочится надежда,
Но свет ее гаснет… смыкаются вежды,
Из уст моих с трепетом вылетит слово.

Последнее слово – прощание с болью.
Оно мою душу очистит от черни.
И раны – следы мною пройденных терний,
Затянутся чистой и вечной любовью.

Я вновь вижу лик твой, моя дьяволица.
Мы вместе отныне, как прежде когда-то.
Сжигай же меня своим пламенным взглядом,
Дозволь глубиной этих глаз насладиться.

Проносятся бешеным вихрем мгновенья,
Сгущая сильней мракобесия краски.
Отбросив подальше смирения маску,
Я в мир твой шагну, став бесплотною тенью…

Баллада о скандинавском воине.
Ты был храбрым воином Севера, сильным и статным.
В боях закаленное тело твое – крепче стали.
Был верен собратьям своим, а к врагам – беспощадным.
Всегда и повсюду тебя, скандинав, почитали.

Однажды, ты поздней порою домой возвращался.
Дорога равниной бескрайней вперед уходила.
Но жуткий буран в одночасие вдруг разыгрался,
И белая мгла силуэт темный твой поглотила.

Что тысяча демонов вьюга в ту ночь завывала,
Заметая снегами все тропы на версты окрест.
И в этих сугробах тебя злая участь застала.
Ты навеки отныне хранитель тех проклятых мест.

Не реет над степью безмолвной залетная птица,
Не топчет ту землю нога человека и зверя.
Лишь дух неприкаянный твой диким вихрем кружится,
Лишь кости твои догнивают в объятьях сих прерий…

***
Узри, как смерть рисует на песке Армагеддон.
Узри, как пламя адское над миром полыхает,
И все живое в одночасье пеплом обращает,
В его объятьях на погибель каждый обречен.

Узри, как грешники безумно мечутся в огне.
Для них давно уж умерла надежда на спасенье.
И пусть никто из сих глупцов не заслужил прощенья,
Но все же, почему-то жаль становится их мне.

У собственных амбиций шедшие на поводу,
Они отринули все то, что было в них когда-то;
Любовь и милосердие – ничто теперь не свято,
В итоге сами на себя накликали беду.

И вот, смотря на них в упор, уже со стороны,
В глазах, еще недавно излучавших нечестивость,
Бессмысленную жажду власти, зависть, горделивость,
Я вижу, что они в сей миг раскаянья полны.
 
Прошу, узри это и ты, читающий посланье,
Что на песке перстом костлявым смерть нам начертала.
Задумайся над ним, пока еще не поздно стало,
И отыщи в его разгадке суть существованья.

Дыханье смерти.
За кругом круг, за шагом шаг
Стальные нити режут руки.
Опутал разум сетью мрак…
Дыханье смерти в каждом звуке.

И шепот сердца в унисон
Твоей отравленной надежде.
Ты издаешь последний стон,
И мерно закрываешь вежды.

Души струящийся эфир
В сияньи ночи растворится.
Ты словно фокусник-факир
Из тлена сможешь возродиться.

Наполнив воздух тишиной
Кристально чистой и холодной.
Как за стеклянною стеной,
За ней останешься свободным.

Плетя узоры из песка,
И руша замки из гранита
От жизни к жизни чрез века
Путями, что давно забыты.

Ну а пока, прими сей дар
И насладись покоем вечным.
Дыханья смерти нежных чар
Вкуси, о, пилигрим беспечный!