Предлагаю кое-что на ваш суд. Это - первая, если надо будет - напишу ещё чего-нибудь. Пока есть только половинка или треть рассказа, прочитайте и решите, стоит ли продолжать.

Люди, особенно взрослые, странные, и рассуждают зачастую очень ограниченно. Вот пример. Леночка. Хорошая девочка, студентка Лингвистического (больше всего любила немецкий и чешский языки). Школу закончила – с серебряной медалью, золотой не вышло – проболела много, бедная, простудилась в горах на зимних каникулах. Как на борде летала! Другие, когда учатся – мешки с дерьмом, а она – снежная королева. А потом амуницию снимет, наденет свою шубку из искусственной норки (зверушек жалела) и пойдёт в горы гулять – сноубордисты на неё шеи только так сворачивали. Там, видимо, и простудилась. Не такая уж она тёплая, эта полиэсетровая норка.
Оклемалась. В школу – одиннадцатый класс – пришла ещё больше похудевшая, бледненькая, красивая. На первом же после болезни уроке немецкого всем фору дала – оказалось, читала дома. И не чёрт-те что, а Ремарка в оригинале. Словом, мамина радость. Была.
Леночка зимнюю сессию всю сдала на отлично, а после каникул в университет не вернулась. Девчонки посмеивались, парни зеленели от ревности – загуляла, видать, со своим третьекурсником. А Леночка вечером третьего февраля взяла в руки белые большой кухонный нож, которым мать мясо разделывала, и всадила себе его в грудь между рёбер. Корсет и рубашку шёлковую пожалела, сняла, а комбинация – чёрт бы с ней. Узкая дырка со спёкшимися краями в жемчужно-сером батисте.
Бледная, белая, накрашенная аккуратно заботливой рукой, с тёмными локонами на подушке из дешёвого гробового атласа – лежит, как ни банально сравнение, как живая. Снежинка упала на ресницы – не растаяла. Рядом – кузина в осиротевшей норке. Не такая, конечно, красавица, но тоже собой хороша. И взрослые. И все плачут, пьют, руки в перчатках к небу вздымают и причитают – ах, какая девочка была, какие способности, какая могла быть карьера! Не должна она была так делать, не должна!
Жаль родителей, жаль несостоявшейся карьеры – был бы такой предмет для гордости всей фамилии. А Леночки не жаль. И никому не интересно, почему она это сделала.
Узнай вся эта пышно скорбящая толпа, что бедная бледная Лена в своём узком гробу лежит беременная на втором месяце – что бы тут началось! Хватания за сердце, охи и обмороки, «бедные родители», «какой позор», «да Леночка, она же не такая…» Половину пришлось бы тут же рядом хоронить – не выдержали бы ханжеские нервы. Однако узнать было неоткуда.

Светлана с мужем появились под вечер, посидели в гостиной с хозяевами, посмотрели в чистые девичьи глаза на портрете с чёрною лентой – и разговор вновь плавно свернул к ней, к бедной маленькой мёртвой отличнице. Жанна, мать, грустно листала широкоформатный альбом:
– А это – Леночкина грамота… А это – Леночкин сертификат… А это – Леночкино ЕГЭ по русскому, 99 баллов…
А это – Леночкин дневник. Неприметная серая тетрадка с макулатурными листами. Завела его на первом курсе – чтобы было с кем поделиться печалями. Какие печали у такой хорошей девочки? Сказали бы родителям – не поверили бы.
Печаль звали Женей. Женя, Женечка, Евгений. Объект обожания половины курса. Застенчивый и скромный, Лениных попыток привлечь внимание чурался. Та, глупая, переживала, что не нравится ему, и усилия к своей внешности прикладывала просто титанические. От природы красивой, ей хотя бы не приходилось по два часа рисовать себя утром перед зеркалом, но ночи были всецело отданы метрам, километрам строчек; строчила себе платья по фигуре, юбки струящиеся в пол, блузки кружевные такие тонкие, что казалось, на эту ткань даже сила притяжения не действует. Всё – чёрного цвета. К метро шла гордо, красиво, королевой. Даже те парни, которые в собственном-то гардеробе предпочитали белый и розовый – и те шеи сворачивали. А Женя всё не хотел знакомиться.
– Она такая красивая. Не для меня, – вздыхал в буфете, откровенничая с приятелем.
Сошлись случайно. Лена в пустом компьютерном классе писала тест, негромко слушая любимую группу, а Женя шёл по коридору и заинтересовался – откуда слышна его любимая песня. Заглянул, обмер. Лена обернулась, улыбнулась ему и сказала:
– Тебя ведь Женя зовут, да?.. Ты мне не поможешь? У меня всё в тесте получается, а вот этот фрагмент перевести не могу…
Переводил Женя красиво. Особенно – лирику. Все песни с любимых альбомов, все любимые стихи. Раз Лена, никому кроме дневника не сказав, после пар поехала к нему домой – перевести очередную зацепившую песню.